Стражники отрывисто и негромко переговаривались. Голоса их звучали монотонно и бесцветно, словно это были только тени голосов.
— Человек?
— Черепаха!
— Схватить?
— На что нам черепаха?
И они снова бесшумно исчезли в тени колокольни.
Чем ближе тетушка Черепаха подходила к башне Ренгиста Беспамятного, тем чаще попадались на пути эти полулюди-полутени.
Подозрительно оглядывали ее, переговаривались за спиной:
— Человек?
— Черепаха!
Освещенная вечерним светом, башня Ренгиста Беспамятного казалась особенно дряхлой и древней. Черными морщинами зияли глубокие трещины. Двери покосились, а медные петли истерлись и позеленели.
«Эта башня такая же старая, как и мой господин, — с горечью подумала тетушка Черепаха. — Нет сил видеть, как господин Ренгист умирает заживо. Лучше бы эта башня рухнула и погребла нас обоих под своими камнями. Ведь я и дня не проживу без моего господина…»
Тетушка Черепаха так глубоко ушла в эти мрачные мысли, что и не заметила, как ее окружили кольцом темные стражники. Они преградили ей путь, скрестив перед ней алебарды.
— Идет к башне! — подозрительно сказал один из стражников.
— Не человек, черепаха! — отрывисто возразил другой.
— У черепахи не может быть искры! — добавил третий.
— Мерзкая черепаха!
— Пусть ползет, безобразная образина!
Тетушка Черепаха посмотрела на них исподлобья, и сердце ее переполнилось обидой и болью. Никто никогда так не оскорблял ее.
— Вот и врете! Я — человек! Да! Человек! — напрягая свой сиплый голос, крикнула тетушка Черепаха. — А вот вы-то кто? Пустота, тени! Пшик — и больше ничего. А голубая искра у меня, потому что я человек!
Тетушка Черепаха разжала кулак, с торжеством и злорадством показала стражникам голубую искру. Голубая искра словно сжалась у нее на ладони, стараясь вобрать в себя слабые дрожащие лучи.
— Вот вам!.. — едва успела выговорить тетушка Черепаха. Она и ахнуть не успела, как темные стражники бросились на нее со всех сторон.
Алебарда с размаху врезалась в ее плечо. И каким крепким ни было платье-панцирь, тетушка Черепаха пошатнулась, охнула и выронила голубую искру.
Голубая искра прочертила сияющую дугу в воздухе и упала на булыжники мостовой.
Темные стражники бесшумно, все, как один, бросились к голубой искре…
Но какой-то человек опередил их. Это был волшебник Алеша.
Его рука мелькнула между темных рук стражников. Он схватил голубую искру и одним прыжком отскочил в сторону.
Кот Васька с трудом удержался на его плече. Он выгнул спину, вздыбил шерсть и угрожающе зашипел.
Стражники-тени мгновенно построились полукругом и неумолимо двинулись на волшебника Алешу.
— Что я натворила… — хрипло проскрежетала тетушка Черепаха. Она еще ничего не понимала, но догадалась: случилась беда!
Волшебник Алеша прислонился к стене дома.
Один-одинешенек, безоружный, он зажал в кулаке голубую искру и спрятал руку за спину.
— Человека убить! Искру отнять! Так повелел господин! — Темные стражники надвинулись на волшебника Алешу. Он увидел их мертвые, пустые глаза. Это была безжалостная сила, направленная чужой волей.
«Хотя бы кинжал… Мог бы защищаться, сразиться с ними. Все погибло! Что же делать? — лихорадочно подумал волшебник Алеша. — А… волшебная веревка? Что, если?..»
Повернувшись к стражникам, волшебник Алеша громко крикнул:
В тот же миг волшебник Алеша почувствовал, что моток веревки словно ожил и шевельнулся у него в кармане.
Сначала показался кончик веревки.
Мгновение, и вот уже вся веревка выскользнула из кармана.
Она хлестнула по толпе стражников, обвилась вокруг них, стягиваясь все туже и туже. Концы ее сами собой перекрутились и завязались крепким узлом.
Притиснутые друг к другу, задыхаясь от тесноты, стражники не могли даже пошевелиться.
— Узел заколдован! — крикнул волшебник Алеша. — Кто его развяжет — умрет!
— Мяукнуть не успеет! — с торжеством добавил кот Васька, прижимаясь к шее волшебника Алеши.
Волшебник Алеша, бережно сжимая в руке голубую искру и даже не чувствуя жгучей боли, бегом бросился к башне Ренгиста Беспамятного.
Глава 27
Каким безоблачным и светлым было это утро!
Лучи солнца на опушке Оленьего леса зажигали в каждой капле росы многоцветный огонек. Ветер перебирал травинки осторожно, чтобы не стряхнуть ненароком каплю-фонарик.
Ни одна птица не молчала в лесу. И казалось, их голоса звучат не вразнобой, а согласно. Будто в лесу кто-то невидимый управляет птичьим хором и они все вместе, в лад поют одну песню, веселую и ликующую.
Но вот голоса птиц рассыпались.
Послышалось цоканье подков, отрывистый лай собак, окрики псарей, смех, голоса.
По дороге к Оленьему лесу скакали всадники, пестрые, как павлины. А за ними шумная толпа слуг, пажей, охотников.
Впереди ехал король, разрумянившийся от утреннего холодка. Перья на шляпе порой щекотали ему шею, и он невольно улыбался.
— Наконец-то! Наконец-то! Наконец-то! — то и дело восклицал он. — Какая будет охота! На зависть всем моим соседям. У кого еще в лесу сыщется столько оленей? А? Молодых красавцев. Сильных и быстроногих. Сколько я ждал этой чудесной охоты!
Из рядов свиты вынырнул юркий Врядли, со своей вкрадчивой улыбкой и скользким взглядом.
— Вряд ли, вряд ли кто-нибудь может похвастаться такими оленями! — Его приторно-сладкий голосок тек липкими струйками. — Всегда во всем сомневаюсь и всем советую. Но сегодня! Прочь сомненья. Все будет прекрасно! О, это будет поистине королевская охота!
Вслед за королем ехали принцы Игни и Трагни, оба как в воду опущенные, угрюмые, насупленные.
— Отец приказал Каргору превратить ее в дерево. — Игни косо, исподлобья поглядел на брата. — Я ее не увижу больше, никогда не увижу.
— Девчонка что-то прознала, сунула нос куда не следует, — процедил Трагни сквозь стиснутые зубы. — Если бы я только мог разыскать это дерево. Я бы срубил его под корень!
— А я бы сначала оборвал листья. По одному, по одному, по одному… — с ненавистью прошептал Игни.
Некоторое время братья ехали молча, не глядя друг на друга.
— Зато она не досталась тебе! — ехидно усмехнулся Игни.
— И тебе тоже, — оскалил зубы Трагни.
Король, услышав их негромкий отрывистый разговор, оглянулся.
«Обойдется, — подумал он. — Девчонки нет, скоро они забудут ее бледное лицо и волосы цвета болотной осоки. Они снова станут дружны и неразлучны, мои славные мальчики. А все, что они награбили, — моей казне прибыток. Так что немного смекалки, хитрости и тайны… Главное — тайны! И на всем можно нагреть руки».
Король пришпорил коня и первым въехал на поляну, топча ромашки и колокольчики.
Послышалось больное прерывистое карканье, и на поляну неуклюже опустился черный, как головешка, ворон.
— Каргор… — недовольно нахмурился король. — Никто не звал тебя сегодня.
В тот же миг к королю шагнул высокий человек с почерневшим, словно обугленным лицом.
Все невольно отшатнулись от Каргора. Его было трудно узнать. Королевский конь, кося глазом и хрипя, прянул в сторону.
Длинные волосы и густые брови Каргора были опалены. Копоть въелась в кожу, обгоревший плащ повис неровными жалкими лохмотьями.
— Все… Больше нет моей Черной башни. — Голос Каргора звучал прерывисто, еле слышно. — Огненные змеи… Сгорело все: колдовские книги, шкатулки с голосами.